Четыре возраста Нулизы-сан [СИ] - Михаил Григорьевич Бобров

пути нет. Вздохнула:

— Я участвовала в ритуале Призыва…

— Призыва! — Военный поставил на столешницу сжатые кулаки — словно кружками грохнул.

— Что же вы сразу не сказали!

Все трое сделались внимательными, а голоса их наполнились искренним уважением.

— Так, ваше полное имя? Место рождения… Полных лет… Документы… Нафиг, пишем: утеряны. Так, пройдите вот в эту арку, — маг перестал барабанить палочкой по волшебному зеркалу и указал на дальную стену комнаты. Перед стеной Охотница уже сняла чехол с высокой арки — сверкающей металлом, обвешанной амулетами, даже закрепленной множеством тонких канатов, как мачта корабля. Магией, впрочем, не пахло по-прежнему; да и ощущение от арки было как от сложного механизма, а не как от пентаграммы — неживая тяжесть, ничего похожего на сдержанное нетерпение Стихии.

— Для чего это?

— Это чтобы определить Вашу силу. Не бойтесь — сканер не причинит никакого вреда. Он как линейка, только измеряет, ничего не меняя.

— Линейкой тоже можно врезать по пальцам, — возразила она, подходя к сканеру. И зачем огрызалась? Измерять всех пришельцев — не такая уж глупая идея, если подумать…

Завершить мысль она не успела. С гулким хлопком арку разорвало. Канатики не спасли — взвились и опали убитыми змеями. Зазвенели, посыпались все три окна. Амулеты разлетелись по комнате; с легким дымком брызнула штукатурка. Немного поскрипев, решила поучаствовать люстра — и обрушилась точно в середину стола, прикончив чародейское зеркальце. Сам чародей, хоть и не сумел поставить даже простенького щита, все же избежал серьезных повреждений. От Охотницы обломки рикошетили, как стрелы от доброй кирасы. Военный чудом успел нырнуть за стол — кусок арки ровненько сбрил ему каблуки на обоих ботинках, пощадив ноги.

В распахнутую дверь ворвались двое с оружием наизготовку. Военный мелко крестился ощутимо дрожащей рукой. Охотница с непроницаемым лицом заклеивала магу распоротую щеку. Маг щерился счастливой до идиотизма улыбкой.

Ровно в центре взрыва, не пострадав от него нисколько — все воздействие было направлено от нее, и ничего к ней — на крашеных досках пола плакала девочка лет пятнадцати, худенькая, с розовыми волосами.

— Даже здесь у меня ничего не получилось, один взры-ы-ыв… Чему меня учили? Управлять слугами? Приказывать подручному? Решать примеры с дробями? Так здесь это малявки могу-у-у-ут…

Военный поглядел на обломки сканера. На мага. На ворвавшихся охранников. Взял себя за подбородок и глубоко задумался.

Девочка утерлась рукавом длинного, наглухо закрытого темного платья — такое в старых комедиях носят горничные или суффражистки.

— Что мне дела-а-а-ать? Я тут никому не нужна-а-а! Домой хочу-у-у!

— Да ты офигела! — щеголь-особист поднял обломок сканера, повертел, положил на стол. — С такой силой тебя на руках носить будут!

Русалка, которую в основной должности сегодня с успехом заменил камень-переводчик, переспросила:

— Слугами? У тебя были слуги?

— Да! Я де ла Вальер де Тристейн! — девчонка даже всхлипывать перестала. — И я иногда все же делаю правильно!

— Так в чем беда? — туманница развела руками, всем видом изображая недоумение:

— Служба мечом вполне достойное занятие для дворянина, разве нет?

Девчонка поднялась. Извлекла из кармана платочек и вытерла слезы.

— А вернуть меня обратно вы не можете? Я заплачу! У меня там остались деньги!

Маг и Охотница переглянулись — точь-в-точь, как подобравшие ее на лесной дороге парень и девушка. И ответ дали точно такой же:

— Куда?

Повисла неловкая тишина; как решение всякого неприятного дела, и это взял на себя Военный:

— Я предлагаю — Восточная Школа. Владивосток.

* * *

Владивосток умирать не собирался. После Второго Удара смыло мост на остров Русский; война Тумана искорежила пирсы. Бухту «Золотой Рог» начали с горькой усмешкой называть «Засраный Рог» — а город все жил, отправлял корабли, выгружал контейнеры, чинил корабли, принимал рыбу с кораблей. Выпускал в море курсантов «дядя Саша» Шевченко — на волне бесконечных переименований, организаций, реорганизаций Тихоокеанское Высшее даже гардемаринами называли, было дело. На рыбе все так же прочно сидел Орлов, и корреспонденты «Ведомостей» осторожно интересовались, где можно встретить «человека мира», которого не потопили никакие катаклизмы — даже исчезновение той самой рыбы, составляющей фундамент его благосостояния. Все так же «первая майка» дралась на дискотеках с «румын-травой» — хотя и от Первомайского района сохранилось едва полторы улицы, и горка Минного парка выгорела дотла под каким-то из бесконечных обстрелов.

Война Глубинных была уже третьей на памяти «Проклятого поколения»; и это была хорошая война — если такое понятие вообще применимо к промышленной, конвейерной трамбовке судеб. По крайней мере, на сушу Ото-химе пока что не лезла. И противник был: очевидная нелюдь, не то, что корабли Тумана. Зато ловить рыбу теперь можно было лишь удочкой с берега, и то приходилось выставлять пару дозорных с дорогущими морскими биноклями… Егор вспомнил, как пацаном просил папу купить бинколь — и как удивился, когда отец спросил: для чего?

Сегодня очередь озадачивать перешла к Егору:

— Пап, надо посоветоваться.

Отец оторвался от газеты:

— Чего?

— Ну, о девушках, — Егор сумел не замяться.

— Опа! Да ты вырос, — папа сложил газету, — пора мотоцикл покупать.

— Э? — Егор посмотрел на жуткие серпантины за окном. Они же зимой льдом покрываются! По ним на четырех колесах ездить страшно!

— Ладно, не бери в голову, анекдот. Что хотел? Говори, пока мама с работы не пришла.

— Пап, а почему «фигуристок» только строем в город водят? Курсанты мореходки сами собой, а эти всегда под присмотром?

Отец сел прямо и проснулся мгновенно:

— А ты вообще знаешь, кто и что они?

— Ну… В передачах видел. В сети немножко есть.

— Давай, расскажи, чего знаешь. А я дополню.

Егор начал словами учебника новейшей истории:

— Когда исследовали технологии Тумана, попробовали создать на их основе полноценные копии кораблей Тумана. Помню, тогда еще журналы печатали списки. Богатые люди, важные люди. Мы их фотками в карты играли.

Папа неожиданно улыбнулся:

— Как же, помню. Бумага плотная, печать хорошая. Как вы их звали?

Егор тоже хихикнул:

— Туз пук. Бледная королева с косой. Бульбингемский король. Валет чертей. Шестернюк некрести… Эрдоджопер… Пап, а почему их не превратили? Как это: а-уг-мен-ти-ро-ва-ли? Всегда же самая лучшая медицина достается шишкам. Только как сливки снимут, на рынок выкидывают облегченные дешевые варианты.

— Пока прошло недостаточно времени, первая волна еще и десять лет не прожила, — отец поморщился. — Так что технология испытывается, идет опытная партия хомо-туманников. Это первое поколение. Для него ядро Туманника производится напрямую из человеческого мозга.

— Пап, а может, все проще? Русалки действительно превращают важных людей. Только важных — для них, не для нас?

Отец пожал плечами. Подтолкнул:

— Дальше что было, помнишь, или